Синий исчез.
В черном цвете
Мир предстает,
Когда ночь вытирает пургою
Влажные губы.
Дорогой другою
Пошедший, не будь ямщиком -
Степь переварит любого,
И рухнешь ничком,
И всё, что еще дорогого
Было в тебе, она растворит.
Судьбы бывают и грубы,
Так же, как люди,
И общий их вид
Ни к норнам, ни паркам
Совсем не внушает доверия.
Гулять бы по паркам
В цветущих сугробах,
Но выйду за двери я -
И вновь мне куда-то спешить.
Зима на излете,
Мир - Клейна бутылка:
Мы все на одной стороне,
Внутри и вовне,
У горла, на дне...
А там, вне неё,
Между Бардо и Дуатом,
В цветах асфоделей,
Под светом Полыни,
Что горькою делает кровь,
Подобно весеннему снегу
Шагает процессия тихих божеств.
Они молчаливы,
И вырваны все язычки из их колокольцев.
И с каждым мгновеньем
Они обращаются в прах.

Рамиро, друг, с днем рождения тебя. Длинных словес не будет, извини, как-то так вышло. А вообще, вот тебе зеленая дверь. Одна из самых лучших зеленых дверей в мире Ж)

Поздравляю! Не теряй своей способности мечтать и находить.

В этих горах — ни золота нет, ни рассвета.
Только теням можно подставить лицо.
Жарким свинцом
Тут налиты́ даже не руки и веки -
Корни деревьев; это тяжелое вето
Въелось земле. И навеки
Женщина плачет возле излучины Ада,
Что перед нею предстал, как речная вода:
«Нет, не отыщешь следа,
Весточки, веточки, части:
В черные горы — за счастьем,
Чтобы сыскать там восход?
Был бы живой, так вернулся...»
Смотрит тоскливо на брод
Выцветшими глазами.
Шаль — точно знамя
Черное с плеч — опускает.

Все города стары́, даже если построены лишь вчера.
Каше и дереву только и ждать здесь, что топора,
А человек не дождется даже его.
Бешеный дождь Ничего
Смыл все дороги и лица.
Кто еще может молиться —
Молится дома,
Чтоб головы обезличенной прочим не выдать.
Стра́шна истома,
Что наполняет, будто за миг перед смертью,
Только тебе еще жить, заплетать круговертью
Годы и память, чтобы забыть, кто ты есть.
Ждать свою весть.

Последняя бойня приходит помимо пророков,
И не к совпадению сроков;
Тяга к братоубийству Каину свойственна.
Нет страшного зла, всё просто и даже не двойственно:
Это конец, что приходит из наших сердец.
Когда в свете факелов меж планетарной ночи́
Рвутся мечи, как снаряды, но только из ножен -
Закон не преложен:
Убей, но люби и прости.
И мир уместился в горсти
Праха.
И, не дождавшись обещанной прорвы веков,
С черных хребтов выступают Всадники Света;
Блики рассветные в вольтовых дугах клинков.
Небо за ними пылает.

Холод нездешних, мертвого времени стуж
Светлым морозцем выкрасил эти глаза.
Следом за ним - его войско потерянных душ
Дикой охотою катится сквозь небеса.

Сколько желавших забрать эту землю себе!
Сколько пыталось! Еще ни один не постиг,
Что её дети всегда лишь крепчают в борьбе,
Только острей их клинки, только сумрачней лик

Очень давно позабывший, что был лишь лицом.
Что все суды, все приказы, вся воля и власть?
Нет, кто подлец - тот останется ввек подлецом.
Землю священную им, подлецам, - не украсть.

Бесится ветер, и гонит холодный поток
Вниз, где ко сну лишь еще приступает земля.
Там, в городах, гасят света мерцающий ток.
Плачут сиротки - и чувствуют шаг короля.

Горе убийцам, бросившим в пропасть мечту.
Что тебе облачность неба и прочность их стен?
Дети миров за тобой. Ты один на на посту.
Время сражаться, неблагий король Питер Пэн.

Сначала приходит туман. Там дождь. За ним уже – снег.
Что между ними горит на ночном пустыре?
Что в межсезонье еще умеет гореть?
Это неделя долга. Очень короток – век.
Ветвь облетает ржавчиной в пепел; и ведь
Пепел-то ржавчину не заврачует, нет.
Осенью. Осенью всё до поры на костре,
Но ты оглянешься – угли, и нету огня,
Где же всё то, что до этого было – свет?
Если однажды вдохнешь ты туман в октябре,
Внук его – снег – тебе запорошит глаза.
Между туманом и снегом – ни ночи, ни дня.
Сумерки. Дождь. «Против» на каждое «за» -
Трение, то, что в конце концов, нас остановит.
Мы, приходящие в мир между боли и крови,
Редко способны при жизни на что-то еще.

Флешмоб хороших новостей.

1) Богичная шарлотка. (Я всё время пишу про бухло и жратву, доктор, что со мной не так?)
2) Наконец-то собрал себя после работы в могучую кучку, съездил в офис провайдера и поменял тариф на самый быстрый, что у них есть. Теперь мои домашние не будут плакать: "а, почему опять так стало медленно всё".
3) А еще погодка отпад. Прогулялся одну остановку перед обычной посадкой и одну за остановку до своей. Чудесный осенний вечер.

Меня осалили флешмобом - неделю раз в день писать хорошие новости из своих сегодняшних событий. Не обязательно с собой лично - просто нечто хорошее, случившееся в окружающем тебя хаосе пляшущих струн и квантовых неопределенностей. А так же с обязательным распространением заразы далее. Ну вот, сперва распространить заразу, во славу дедушки Нурга:
roedo
Тэя
Andrzey Protiwienski

Из сегодняшнего, в хронологическом:

1) "Кибериада" Лема.
2) Много пива под бабье лето.
3) Громадное звездное небо за городом.

Приехал. Жив. Цел. Подробности - через ноосферу.

Товарищи, скупэ у меня издохло. Кому нужен - аська, юмыло. Такие дела.

Скажи мне, принц: так быть или не быть?
Отравленный клинок - он поцелуя
Намного слаще. Вотще землю рыть -
Молчит твой Йорик. В одурелой каше

Интриг любых дворов и королевств
Нет ничего, за исключеньем пыли:
Сверчки не склонны к перемене мест,
Они блюдут шестки длиною в мили.

Кто юн еще - тот не прощает в миг.
За всё простит умудренный Просперо,
Оставив волшебство в костре из книг,
Отплыв в Милан: родной, кровавый, серый.

Что Дания! Все - призраки и тени.
Что справедливость! Кровью кровь не смыть.
Предательский клинок - благословенье.
Вот выбор, Гамлет: Победить. Не быть.