Я внезапен!

[Komamura-dono]

Первая заявка готова. Я потом всё равно всё соберу в один громадный новогодний поздравдятельный псто, а пока по просьбам общественности которой не терпится про ОВД уже скорее, буду выкладывать по мере поступления. Юмичика-отморозок, про ментов, их прошлое и настоящее. Получилось флешбеками и размышлизмами про прошлое, скорее, но надеюсь тебе понравится. Остальные заявки пока в процессе, благо немного, черновики уже потихоньку на всех готовятся Ж) Ждите!

А на днях у них сломалась единственная на всё ОВД древняя кофе-машина. Ну, как сломалась. Вместо напитка «коричневая картонная бурда, зато бодрит» теперь она стала выдавать напиток «коричневая картонная бурда, бодрит за счет дикой тошноты». Костик поначалу ругался, пиная злосчастный автомат, из-за которого он со своим служебным гастритом вынужден был купить банку лучшего паршивого растворимого порошка, выдаваемого за кофе - и отнюдь не на служебные деньги, но потом плюнул. Пан Станислав, как и положено истинному служителю церкви, отнесся к проблеме со смирением и просто заявил, что он как пил нормальный молотый, так и будет. Капитан Мецгер поначалу подошел к проблеме со свойственной ему научной сметкой, попытавшись починить многострадальный аппарат, используя крестовую отвертку, изоленту и кусачки, но после того как оный аппарат при первой же попытке хотя бы робко приблизиться к его нутру заурчал как упырь и обрызгал бедного блудного сына библейского народа коричневым кофейным гноем, отступился, заявив что «Витеньке всё-таки придется раскошелиться на новую, как говорят наши арабские братья, шайтан-машину».
Витенька, в свою очередь, патриотично пил предлагаемую автоматом жижу, заявляя, что уже не мыслит кофе без домашнего, уютного и такого родного привкуса целлюлозы.
Так они и сидели в кабинете Романова, вчетвером, как обычно, и пили каждый своё – Гарик просто тянул растворимый кофе, который, по примеру Русина, всё-таки был вынужден купить, сам Русин в каких-то совершенно немыслимых количествах мешал с оным растворимым кофе сгущенку, потому что служебный гастрит был уже изрядно возбужден после знакомства с содержимым взбесившейся кофе-машины и без сгущенки воспринимать теперь отказывался любой кофе, пан Вишневецкий благоухал дорогой арабикой, а Романов наслаждался, как мог, своим добровольным положением мышки у кактуса, благостно кривясь от вкуса того, что ему с шумом и брызгами наливала в чашку стоящая в коридоре железная нечисть. И всё это создавало атмосферу какого-то чудовищного для нормального человека уюта, в которой этот квартет плавал, как рыба в воде, умея получать от неё удовольствие, и вычерпывать из холодных комнат ОВД все те жалкие крохи тепла, которыми они вообще располагали.
- Нет, Витенька. – внезапно произнес Гарик, со стуком ставя кружку на стол. – Нет, нет, и еще раз – нет. Я понимаю вашу любовь к столь милому сердцу вкусу старых носков, но всё-таки вам следует превозмочь самого себя и вписать в ближайшую смету нормальную, новую кофе-машину. Это уже положительно невозможно терпеть.
- Легко. – парировал Романов, прихлебывая свою коричневую щелочь – за счет финансирования криминалистического отдела, потому что больше средств на неё мне всё равно взять негде. И вообще, чего ты так разухарился, капитан Мецгер? Вот как хорошо было, когда ты был старлей, право слово, только к нам пришедший – тихий был, скромный, смотрел только печальным взглядом, в котором читалось то, что денег у тебя не хватит даже на один гвоздь, а получка еще через два дня…
Стах и Костик синхронно то ли хмыкнули, то ли булькнули, услышав этакую начальственную отповедь. Каким пришел Гарик, они помнили, зрелище и правда было феерическое, что и говорить. Это сейчас, заматерев и пройдя множество переделок, он обзавелся истинной стойкостью Давида перед Голиафом славянских гегемонизма, антисемитизма, алкоголизма и многих других страшных «измов», а поначалу…
Впрочем, не успел криминалист приготовиться к гневной отповеди, как за него неожиданно вступился Русин, произнеся:
- Да ладно тебе, начальник. Можно подумать, мы с тобой были сильно лучше. Я вон вообще был ночующим под мостом, потому что из общежития вылетел с этой «охотой» маньяком, про которого в газетах писали и на которого сваливали все неопознанные трупы. Да и ты… ты когда меня поймал, у меня такое впечатление было… вообще, по-честному, я поначалу подумал – «вот же хмырь-то…», и это, кстати, так и было. А потом ничего, сработались… после того как ты меня в психушку упрятал, да сам потом оттуда и вытащил, а я тебе по сусалам надавал в спортзале, помнишь? Так что не гони, у нас всех позорных скелетов новичка есть, их не может не есть.
- Вот это еще кто кому навалял! – обиделся на «по сусалам» Романов. – И вообще, на себя посмотри, ты же по началу вообще ничего кроме «убивать без пощады и жалости» не умел! Ни оперативную работу вести, ни даже банально языка взять живым и одним куском, всему тебя учить пришлось, тоже мне, герой невидимого фронта…
- Ну, мы оба можно подумать всё сразу умели, как только родились, да, пан подполковник? – вмешался в спор Стах. – Тебе и меня пришлось на чисто милицейские вещи натаскивать. Ну, так это еще ничего не значит. А что значит? А то значит, что мы все воины. И ты, пан Виктор. И пан Русин. И как бы наш пан Гарик не выглядел по началу – да и в принципе – он тоже. Поэтому мы и оказались… теми, кем оказались. Так что смысла рыть тут?
- Сговорились, да? – мрачно осведомился Романов. – Точно, сговорились и довольны.
- Да, сговорились. – Очень тихо и спокойно признал Костик, и в том же тоне, взглянув пронзительными стальными глазами на Виктора, продолжил – А теперь подумай, почему же в таком случае всё-таки именно ты главный и мы за тобой идем.
- Да пошли вы в жопу. – вроде бы в шутку, но очень серьезным взглядом ответив Русину произнес Романов. – Бушидо нашего ОВД, хуе-моё, тоже мне. Хер с вами, куплю я вам новую кофе-машину, надо было вам жилы тянуть и душу рвать.
«Зря сбиваешься пафос» - ответили ему три серьезных и спокойных взгляда – «Все всё уже поняли. А кофе-машину всё-таки и, правда, купи - не жопься».