Для тех, кто не в теме. "Менты" - это цикл произведений разных авторов по весьма фанонному Миру Тьмы, который World of Darkness. Жанр Мира Тьмы - готик-панк - попав на русскую почву, превратился в долбонуар. С нуаром вместо готики и долбо вместо панка. Можете себе представить, как там Русью пахнет какой там русский дух. Пять главных героев сих повестей - персонажи из охоумруленной линейки Hunter: The Reckoning, Наделенные (высшими силами в плане всякими особыми анти-нечисть-скиллами) Охотники. Менты они потому что служат в центральном по Москве и области ОВД специальной милиции, которая официально занимается охраной ведомственных объектов, а по сути является охотничьим клубом по отстрелу вампиров под крышей государственной закулисы.
Представляем вам - Виктор Геннадьевич Романов, полковник. Начальник всей это шараш-монтажки, Кредо (своеобразный охотничий "класс") - Судья, честный мент и простой русский
Сразу даю пояснение - между спецмилицией и Камарильей (самой цивилизованной вампирской фракцией) шаткое перемирие по типу холодной войны. С Шабашем, самой дикой - ого какая горячая война. С остальными - как повезет. Остальную матчасть если что гуглите сами Ж)
Ссылка на охеренные иллюстрации от Васи, автора Ларисы:
krugom-fignya.diary.ru/p179921650.htm
Ссылки на другие повести о ментах:
читать дальшеwww.diary.ru/~mistermasochist/?tag=3417788
narmo-niere.diary.ru/?tag=3417788
last-optimist.diary.ru/p179261242.htm
www.diary.ru/~krugom-fignya/p172604541.htm
last-optimist.diary.ru/p118551353.htm
Собственно:
Ради будущего, или враг врага. Ворнинг: текст вычитывал сам, косяки более чем вероятны. Ворнинг: драки, ругань, пьянство, альтернативное чувство юмора.
читать дальшеБыл только свет. Его можно было бы назвать белым, если бы к нему были применимы хоть какие-то человеческие представления о цветах. Света был беспредельный океан, целый космос, который мерно бился волнами в берег великой пустоты. И пустота тоже была светом, а свет был пустотой, и ни один из них на самом деле не был ни берегом, ни морем, и не был разделен с другим. Просто человеческий разум обличает подобное в привычные формы. Свет был пустотой, пустота светом. Была тишина - но она был звуком вселенского пения, и песня вселенной была тишиной. Было только всё - и ничего больше. А он был просто лучиком пустоты, крупицей света, нотой тишины, секундой песни.
А потом появился звук. Какой-то чужой, не являющийся всем. Он не был даже эхом. Он не мешал. Проходил мимо. Сливался с волнами и исчезал в них.
- ...тя!
Звук стал настойчивей. И начал мешать. Совсем чуть-чуть, но начал.
- Да Костя же!
Он моргнул и вывалился из вселенского космоса всего и ничего.
- Костя, да что с вами происходит? Я уже хотел вылить вам на темя весь кофе из термоса, - ворчал Гарик, пристально и недобро заглядывая ему в лицо.
Майор Русин захотел поднять руку, чтобы закрыться от этого взгляда за привычным терзанием лица пальцами. И не смог. Пришлось крутиться.
- Простите, коллега. Вдуплился дятлом, как сказал бы наш великий и ужасный.
Память возвращалась толчками. Костя уже вспомнил, что поехали они по души очередной партии шабашитов. Несмотря на то, что на территории России Шабаш терпел поражение за поражением, отступаться Меч Каина и не думал - больно лакомая территория, да и как ни подстригали все прочие - начиная от Братства анархов и заканчивая самими охотниками - его поросль, корни выполоть никак не получалось. Очень живуч был Шабаш. Вот и приходилось вязнуть в бессмысленной каше побед. Шабашиты сами на них вылезли, это он точно помнил. Вроде, кого-то пытались прикрыть. То ли главного, то ли еще более главного. Он крикнул Гарику, у которого кроме Мурзика был дробовик с освященной картечью - "Давай за ним!", а сам остался разбираться с мелочевкой. Вроде бы, так. А что потом? Потом... потом стал свет, который пустота.
Русин нашел в себе силы оглянуться. На грязном асфальте за какими-то гаражами (видимо, сюда они вывалились от дома под снос, где нашли врагов - а вот и он, кстати, в пяти шагах, так что и правда) - распадались прахом остатки упырей. Так. Картинка проясняется.
- Как там?.. - невпопад спросил Костя.
- Да какой обычно, - махнул рукой Мецгер, ища в карманах сигареты. - Кажется, курево посеял. Костя, вы бы не могли?..
- В левом нагрудном. Руки не гнутся, - ответил Костя, и Гарик с печальным вздохом полез за сигаретами. Вытащил сразу две, одну закурил, по своему обыкновению, воспользовавшись спичками, а вторую убрал за ухо, после вернул пачку на место. Взгляд у него постепенно становился не таким пронзительным.
- Костя, да что с вами? Присутствием врезали?
После истории с "шамаханской царицей" Присутствия - вампирской способности управлять чувствами - стали опасаться даже в непобедимой первой-центральной.
- Хрен знает. Может, и Присутствием, но я их вроде всё равно всех... раз, два, три, четыре... да, всех. Значит, слабовато было.
Курить майору Русину хотелось ужасно, но руки поднять по-прежнему не выходило. Костя опустил взгляд на непослушные конечности - нет, ни единой раны, на перерезанные сухожилия грешить не приходится. Катана на месте. Только рук он вообще не чувствует. Возникла трусливая мыслишка - "а вдруг позвоночник?" - и тут же пропала. Если бы был позвоночник, то Гарик бы его уже пер на себе к "бобику", матерясь вперемешку на русском и идише. В критические моменты у него пробуждался голос предков, и был весьма грозен.
Говорить правду Гарику Костя не собирался. И что это уже не первый раз, тоже. С ним это в последнее время случалось порой. В начале драки всё заливал свет, и он становился его частью. Причем тело действовало как надо, и всё получалось ровно и отлично. Даже ни царапины не получал. Но его при этом не было там, в драке. Души ли, разума ли...
Костя по образованию был востоковедом, и мог бы соблазниться идеей о просветлении. Благо, симптомчики все на лицо. Но именно потому что он был востоковедом, он точно знал, что просветление - вопрос медитаций, самопознания, отречения от суеты и изживания страстей. Из всего списка у Кости значились лишь медитации, да и те слишком редкие и поверхностные. Он не был ни из обремененных духовными заслугами, ни из нищих духом. Куда ему. Ко всему прочему, не смотря на вечную зачарованность таинственным востоком, Костя по вероисповедания был христианином, так что просветление у него как-то не совпадало с самим собой. Тем более что ответ он знал прекрасно. Это не просветление и не видения Вечного Рая. Это безумие. Родное сумасшествие. Правда, такого с ним не случалось даже в начале карьеры, когда он был куда более безумен, чем сейчас. Но сомнений не было - все прочие варианты либо были слишком льстивы, либо надуманы. Значит, остается только это. Поэтому Костя молчал. Ему не хотелось обратно в дурдом. А еще он всегда в нем действовал как надо, не кидался на того же Гарика или на прохожих - только на кровососов. Ну, значит, и бояться тут нечего. Он никому не причиняет вреда. И возвращается. Подумаешь, теперь он не помнит, как дерется. Главное, что побеждает...
Костя попробовал переступить ногами, коли уж руки предали. Ноги был послушны.
- Давай перемещаться к машине. Вроде попускает, - предложил Русин, и тронулся первым. Шаге на третьем он смог разжать одну руку, и вторая, с катаной, повисла плетью, всё такая же непослушная. Потом он заставил освобожденную конечность вытащить сигарету из кармана, донести её до рта - но на рейд за зажигалкой сил не хватило. Костя затормозил. И нашел выход. Не самый красивый, но всё же.
- Мы с вами, Гарик, никотиновые инвалиды - произнес он - кажется, я посеял зажигалку.
Капитан Мецгер наконец улыбнулся, разгоняя остатки льда из печальных библейских глаз, и со второй спички смог поднести огоньку. Они пошли к машине. Костя, чтобы отвлечься и отогнать от себя призрак того великого света, оказался неожиданно болтлив.
- Полагаю, и правда Присутствием. Может, даже не одним. И верно, вдруг в этом дело? Сначала как озноб продрал, а потом... ни хрена не помню. Они лежат, я стою, а напарник собирается мне кипяточку за шиворот плеснуть. И в башке пусто.
Про озноб, кстати, была правда. Вот про Присутствие Костя соврал. Не было Присутствия. Если кто-то из шабашитов им и владел, то воспользоваться не успел, скорее всего. А если и использовал, то уже после того, как с Костей случилось... это.
- Костя, я вам подарю шапочку из фольги. Под Присутствием вы еще страшнее, чем без него, я прекрасно помню, как это.
- Подарите мне термос с кофе, коллега. Лучше всего - весь. Кофе хочу как из гаубицы.
Руки наконец стали действовать нормально. Костя смог вынуть сигарету изо рта и стряхнуть пепел. Так и пошел - в одной руке меч, в другой сигарета.
- Может, вам еще черной икры и продажной любви? - съехидничал Гарик, подходя к машине. У машины пасся молодой лейтеха, Защитник из недавно Наделенных. Его оставили сторожить бобик со вторым карабином в качестве аргумента - "Сайгой" особой модификации "для сил охраны правопорядка" и по этой причине без особых проблем вырванной Романовым для каждого ОВД Московской области в количестве пяти стволов. Лейтеха нервничал, держал "Сайгу" в положении "к бою" и явно был готов отбиваться от любой угрозы, не смотря на нервозность. Косте это понравилось. Что готов. Те, кто в патруле, по терминологии Романова, "хлюпает чавкалкой", увы, долго не живут. Вылетит на тебя шабашит со Скоростью - дернуться не успеешь, а тебя уже доедают. Увидев "старших товарищей", лейтенант расслабился, закинул "Сайгу" за плечо и закурил, не забыв произнести:
- Разрешите доложить...
- Да вижу, - пробурчал Гарик. - Лейтенант специальной милиции Березкин жив, пепла упырей не наблюдается.
- Оставь казенщину полкану, Алексей. Молодец, что не расслабляешься. Жить дольше будешь, - добавил от себя Костя.
Русин открыл дверь "бобика" и вытащил тубус, в который убрал катану. Тубус привычно повесил на плечо. Гарик кинул Косте вторую "Сайгу", которую майор переправил на сиденье, и стал копаться у багажника, вылезая из сбруи Мурзика и приводя огнемет в разряженное состояние для транспортировки. Березкин нервно затянулся и, решившись, произнес:
- Товарищ капитан, можно вопрос?
К Косте он обратиться побоялся. Молодежь Охотников боялась майора лишь немногим меньше, чем упыри, хотя поводов Костя не давал. Или почти не давал. Гарик, в свою очередь, поморщился на "товарища капитана", но поправлять не стал. Романовская выучка, чтоб её. Только буркнул:
- Ну?
- А как так вышло, что ни вы, ни... майор Русин не водите?
Гарик хмыкнул:
- Ну я, товарищ Березкин, положим, вожу. Даже права имею. Только моих способностей хватает ровно на то, чтобы довезти в Бутово бухого в слоников Витечку, при этом угробив не больше двух старушек по дороге. А Костя... Костя, скажите Березкину, почему вы не водите?
Костя вместо ответа обернулся к нервно сглотнувшему Алексею и молча щелкнул себя по толстенному стеклу очков. Про дурдом объяснять не хотелось.
- Ага, - сказал лейтетанант - глупый вопрос, понял.
В ОВД они удачно отвлекли внимание сидящей, как обычно, на пропускной Ларисы фразами в духе "Ларисонька, цветок наш неувядающий" и просочились внутрь. Быстренько разгрузились, после чего Березкин слинял в дежурку, а старики и пошли в вотчину Гарика - прозекторскую. По дороге охотники успели выхлестать пресловутый термос кофе - да еще не растворимого, а по уму сваренного перед уходом Стахом по просьбам остающихся в ночную. Так что спать не хотелось. Сидели, трепались, курили. Пили чай. Костя и сам неплохо умел варить настоящий кофе, но по сравнению с шедеврами пана ксендза получалось всё-таки не то. Зато он умел даже из одного пакетика на четыре рыла сделать чайную церемонию. А уж из пачки нормального, крупнолистового чая так и вовсе...
- Выпить бы, - сказал Русин. - Не напиться, как с Витюней Геннадиевичем в Бутово, а именно выпить. Чтобы расслабило. Чтобы пить долго, но помалу, держать застолье. А не как обычно.
Гарик вздохнул. Подобные мысли часто приходили им в головы, но воплощение всё равно рано или поздно скатывалось в какой-то интернациональный хмельной угар с русской удалью, шляхетской лихостью, интеллигентским безумием и еврейской затейливостью. Даже без ужратости и сна под столом, они всё равно умудрялись выпустить пар как-то очень некультурно. То мчались в лес и устраивали стрельбище под возлияния, то учиняли бег в мешках по двору в Бутове с опять же - попутными возлияниями и воплями "хрен догонишь, пархач", "в ногах путаешся, жлоб" и "очки придержи, интеллигент!", то Стах начинал катать всех по очереди на байке, а гаишникам они, дыша перегаром, тыкали ксивами. Некрасиво как-то получалось. Причем даже как-то подумали, что всё зло от Романова, и попробовали без него. Так вышло еще хуже, потому что обычно они трое сдерживали полковничью удаль, а тут сдерживать стало нечего, и всех понесло. Так что капитан Мецгер лишь вздохнул и затянулся.
В дежурке, в свою очередь, тоже чаевничали. Собрались дежурные из второй и третьей опергрупп, а так же новички в количестве трех лейтенантов, которых оставили в порядке дедовщины на все недостающие дежурные посты - включая и Березкина. Собственно, Березкин как раз рассказывал, как всё прошло:
- Ну Мецгер и говорит - "Вот что, дорогой мой, караульте машину, вот вам второй карабин, а мы пошли. Если что, стреляйте этому "что" между глаз не меньше трех раз". Ну и ушли. Через десять минут - крики, грохот, стрельба, вспышки... минут на пять. Потом тихо. Еще через десять минут - идут, шутят, курят. Усталые оба, но ни единой царапины. Я за полчаса на месте весь извелся, хорошо что говорили - темно там, мать его, мог бы и пальнуть от нервов. Всё ждал, что сейчас на меня вылетит кто-нибудь... народ, я всё хотел у них спросить, сколько вурдалаков-то было. И не спросил. Всё боялся, что скажут в духе "да немного, с дюжину", и хоть стой, хоть ложись и помирай. Стремные они все, бля, мужики. В первой-то. Полковник один нормальный, и то стремный, а остальные...
Березкина передернуло.
- Ничего, - утешил кто-то лейтенанта - лет через пять таким же будешь. Если доживешь. Работа у нас такая, Алёха.
- Иди ты! - обиделся Алексей.
- Да чего идти... правда чистая, - обиделся дежурный от третьей опергруппы. - Хотя... я Русина еще капитаном помню. Он тогда куда стремней был, уж поверь.
Березкин фыркнул. В его представлении, Русин мог стать еще жутче, только если бы начал упырей заживо жрать.
- Чо ты фыркаешь, конь стреноженный, - распалился дежурный - он тогда только из психушки был, а сейчас, с годами и пьянками, устаканился малость.
- Из психушки?! - хором спросили все трое новичков. Старики сочувственно закряхтели. Вот мол, молодежь, молодежь...
- Ну да. - сказал дежурный от второй. - Стыдно корней не знать, товарищи лейтенанты. Он же легендой "дикой охоты" был. Под кличкой Самурай ходил, его все ОВД год ловили, пока он сам Романову не сдался почему-то. Романов его еще на год в дурдом запрятал. В ведомственный всё-таки, для перепивших до белки генералов, но тем не менее. А через год вытащил. Когда майор стал мал-мал нормальней, но еще к Охоте годен. Выписал ему старлея, через месяц выбил капитана, еще через полгода - майора. Да вы не бойтесь Костяна, головастики. Вам он не опасен. Скорее наоборот, собой от когтей и пуль закроет. Он же терминатор. Чахлик, мать его, невмиручий. Вы лучше Романова бойтесь, в ваших руках его премии. А больше всего - Мецгера, он вас если что штопать на задании будет.
- "Я пришью тебе новые ножки, и опять побежишь по дорожке..." - пропел дежурный от третьей опергруппы.
Молодежь в количестве двух штук заулыбалась. Неловкий, хотя и матерый Гарик ни у кого страха не вызывал. Уважение стажем и опытом - да. Но никак не страх.
Старики тоже переглянулись. Со значением. Молодежь не будет бояться Гарика... ровно до того момента, пока их не пошлют ассистировать ему в работе с пленными вампирами. Потом они будут гадить под себя сутки и блевать еще трое, и никогда уже не позволят себе улыбочки при упоминании неловкого эксперта. Березкин, напротив, не улыбнулся. Чутким парнем был лейтенант Алёха Березкин, и он-то как раз сразу почуял, что Гарика Эдуардовича Мецгера, капитана-криминалиста центрального ОВД и члена первой опергруппы, бояться стоит не менее, чем остальных в ней. А в чем-то - и поболее, чем, скажем, простого и страшного Русина.
- А вообще зарубите себе, лягушата. Можете ссать первой. Это нормально. Первая - это страх и трепет. Погибель и террор, сучье вымя. Это наше лицо. По ним о нас кровососы судят. И они заставляют любую погань нас всех ссать. И вас, зелень, если не помрете. Одно помните - первая есть легенда. Любить - не любите. Но уважайте до трепета в очке, ясно? Есть за что их уважать.
Молодежь закивала. Опять за исключением Березкина. Он это тоже понял сразу. Понимание на его лице не ускользнуло от ветеранов третьей и второй, и они опять перемигнулись. Далеко пойти может...
Ближе к утру, переполнившись чаем, Костя уполз в свой кабинет. У него там была раскладушка с подушкой и одеялом. Гарик устроился прямо в прозекторской. Эта обитель смерти была ему домом родным. Перед этим они успели накатать отчет о проведенной операции, где сдержанно похвалили Березкина, сделали вывод, что стаю навещал новый шабашевский Епископ ЮЗАО, которого они по счастливому стечению обстоятельств накрыли и упокоили, не дав даже развернуться толком, из чего сделали еще один вывод - о его неопытности. Между строк успели пару раз похвалить свой беспримерный героизм и подкинули бумаги на стол Романову. Где-то в двенадцать часов тот, видимо, довольный отчетом, раз дал им доспать, звонками разбудил обоих и вызвал к себе. Тон у полковника был какой-то до удивления мягкий.
Когда Гарик и Костя, заспанные, вошли в кабинет, чуть не столкнувшись в дверях, там их ожидало зрелище совершенно, казалось бы, невозможно - Романов, лучащийся благодушием. То есть он порой лучился благодушием. Но притворным, чтобы удобней было подвести проштрафившегося под монастырь. Сейчас же он выглядел так, как будто выиграл в лотерею пятикомнатную в центре в пяти минутах от метро - о чем Гарик не замедлил ему сообщить.
- Ой, да не старайся ты так. Всё равно мне настроения не испортишь, жидовин коварный. Я теперь, граждане-товарищи, можно сказать, до небес вознесся, - торжественно заявил Романов, попивая кофе. Для полноты картины ему не хватало только ноги закинуть на стол.
Русин и Мецгер переглянулись и синхронно пожали плечами. По всему выходило, что всё-таки выиграл.
- Генерала дали? - в свою очередь попытал счастья Костя.
Романов снисходительно взирал на них, как на детей, которые пытаются угадать начинку киндер-сюрприза, потряхивая им перед ухом. Потом всё-таки снизошел до объяснений. Тон он при этом имел столь благодушный и величественный, точно вещал откуда-то с Олимпа, из заоблачных высей, посасывая при этом не кофе, а нектар.
- Не генерала, а Генерал. Билеты на кремлевский концерт к десятому, в партер. Я теперь может весь оставшийся до месяц счастливый буду, так-то. И потом еще один. Не пытайтесь с этим бороться.
- Ого... - сказал Гарик. Костя просто присвистнул. Тут удивляли не столько сами билеты, сколько личность, которая их вручила Виктору. Из всех, кто являлся по сути начальством над спецмилицией, именно этот ФСБшный генерал был наиболее высокой птицей, и явно командовал всем остальным начальством. Представлялся генерал Никанором Андреевичем Желябиным, однако сам же намекал, что ФИО не настоящие, но копать под него не стоит. Собственно, всё что было известно про Генерала, было известно от него самого. Общался он из всей спецмилиции только с Романовым , и время от времени в разговоре оговаривался - но Романов гадал, действительно ли Генерал оговорился, или же ловко подкидывает ему дезу. Или не дезу, а правду в знак расположения? Таким образом Романов смог выяснить, что Генерал (по его словам, конечно) перешел в ФСБ из ГРУ во время развала Союза "по примеру и совету" каких-то "старых товарищей", был не только куратором, но и инициатором создания всей специальной милиции, а так же из всего вампирского сообщества не работает только на Шабаш. В этом он как-то открытым текстом и совершенно неожиданно признался Романову в ответ на жалобы о плохой информированности о планах государства на спецмилицию. После чего со смехом сообщил, что половина ссор Князя и примогената - это его заслуга. "Легче всего их ссорить, помогая им. Пауки в банке" - так отозвался Генерал о вампирском сообществе. О планах же умолчал.
Сам Романов, возвращаясь от Генерала, обычно был мрачен. С самой первой встречи с ним, после того, как стал главой всех спец-ОВД Московской Области.
"Понимаете, мужики" - говорил он - "я не то чтобы сильно советские порядки любил, хотя порядка-то больше было! Но так уж воспитан, чтобы обращаться по званию - "товарищ". Поздно меня переделывать. А этот... только его увидел, и "господин генерал" само с языка слетело. Потому что по-другому его никак не назвать! Хорошо хоть "не ваше высокоблагородие", бля. Вот и думай, что он за птица, если так в его присутствии тебя корежит. С-сука" .
Как ни старался Романов - вопреки намекам Генерала - собрать о нем хоть какую-то информацию через сеть своих товарищей, однокашников, должников, наставников и патронов, всё, что он смог выяснить - что Генерал действительно появился в рядах мутирующего и меняющего аббревиатуру за аббревиатурой аппарата госбезопасности где-то в девяносто втором. Но из ГРУ ли он туда попал (что вообще сомнительно - переходить из армейской вотчины в будущее ФСБ), или откуда-то еще - осталось тайной. Как и всё прочее. Ни подтверждений, ни опровержений словам загадочного Генерала не было. Хотя, казалось бы, столь крупная фигура, как генерал (генерал ли?) ФСБ... его можно было бы посчитать зиц-председателем, если бы не та самая аура власти, которая выдавила из несгибаемого Романова "господина". Видимо, Генерал был засекречен круче любых военных разработок. Вот потому-то и было удивительно столь странное от этой персоны проявление внимания.
- Не нравится мне это, Витя, - резюмировал Гарик. - Нет, за вас с Леночкой я крайне радуюсь. Но тот факт, что Генерал решил вас подмаслить, вызывает у меня таки весьма нехорошие предчувствия...
- Ой да, - только отмахнулся от него Романов - сам будто не знаю, что Генерал просто так ничего не делает. Но кремлевский концерт! Партер! Да я за билеты Князя его же галстуком удавлю, хотя вампира удавить и нельзя.
- Ни на что не намекал? - в свою очередь осведомился Костя.
- Ой да, - повторил Романов - больно надо ему намекать, когда он прикажет - и мы все рванем из штанов выпрыгивая.
Напарники переглянулись. Резон в словах Романова был, но паранойя, возникающая каждый раз при упоминании Генерала, никуда не пропала. Про себя оба, не сговариваясь, решили, что жди беды. Но дальше портить настроение Романову не захотели. Пусть радуется, в конце-концов, Витя Генерала знает лучше, чем они - лично видел, и не раз. А они - только по рассказам полковника.
- Ага, вижу, тема закрыта, - довольно гудел Романов, перекладывая бумаги. - Отчет ваш посмотрел. Хорошо поработали. Про Березкина запомнил. Что еще... да, кто хочет, можете домой мотать, сегодня от первой сижу я, если что, всех вызвоню. Хотя нет, погодите. Дождемся Стаха, он хотя и слуга двух господ, но сегодня служит здесь. И чего-то хотел. То ли гнездовище кровопийц откопал, то ли еще какую пакость.
Вишневецкий приехал мрачный, с синяками под глазами и так яростно пахнущий кофе, что сразу возникал вопрос - сколько же он не спал, чтобы поглотить такое количество любимого напитка? Расстегнул черепаху, но снимать не стал - прошел, плюхнулся на стул и закурил.
- Чего это с тобой? Выглядишь так, будто бруха костел обнесли, - рискнул шуткануть Романов.
- Курррва! - внезапно громогласно разразился Стах, и, кажется, сам удивился тому, что только что сказал. Такое ощущение, что собирался сказать что-то другое.
- Очень эмоционально, пан ксендз, - мягко вступил Гарик. - Но можно немного конкретней? Витя нас уже застращал тем, что вам тут есть что поведать...
Станистлав мрачно отмахнулся, затянулся и поперхнулся дымом. Откашлявшись, принялся рассказывать.
- Пся крев. В общем, слушайте... панове. Поехал я вчера на сафари... - польский акцент у Вишневецкого проступил чуть сильней, чем обычно. Сафари же в первой опергруппе центрального ОВД спецмилиции называли нелицензируемый и неподотченый выезд на территорию, где зафиксирована активность шабашитов - как правило, на пустыри и помойки, где шабаш учинял свои кровавые праздненства. Цель сафари была простая - пронестись вихрем на бобиках и мотоциклах и поубивать столько шабашитов, сколько смогут. Вызежали чаще всего всей первой-центральной; порой брали Ларису, если та была в плохом настроении и хотела доброй бойни, или приглашали первую опергруппу того района, где засекли шабашитов. Изредка наезжали по двое, чаще всего одним из этих двоих был Стах, а второй навязывался для страховки. Изредка Станислав позволял себе соло-сафари, как сейчас.
- Байк пострадал? - сочувственно предположил Гарик. Ксендз обжег его гневным взглядом, чтобы не мешал рассказывать, и продолжил.
- Признаюсь, такого я прежде не видел никогда. Пустырь в ЮЗАО помните, где мы в первый раз на сафари выбрались все вместе? Слушатели кивали - как, дескать, не помнить. Хотя относительно трезв тогда был только Романов, который и сел за руль "бобика". Остальные были уже хорошенькие, от чего эта идея им в головы и пришла.
- Вот туда я и поехал. Слышал от паствы, что в том районе какие-то сектанты по ночам творят что-то страшное. Ну, опознать Шабаш в них было нетрудно. А там... я полагаю, их там было две стаи. Одна на "Газели", вторая на "буханке". Обвешали машины шипами и арматурой, подожгли крыши... я как раз приехал к моменту, когда они, паля из всего подряд, сорвались друг другу навстречу. Так и замер. Подумал сначала, что просто придурки какие-то, но неужто нечисть не отличу? Отличил, хоть и не сразу. А они меня и не заметили - я на расстоянии остановился. Кружат по пустырю на горящих тачках, палят, таранят друг друга. Тут наконец "буханка" в бок "Газели" ударила. Газель опрокидывется, из неё лезут упыри, а те, из "буханки", по ним палят... я и думаю - "мам то в дупу!", но смотрю, а те, которые из "Газели", убегают в мою сторону. Ну не выдержал, поддал газу, да им навстречь, двоих зарубил, куррва мать, и уехал. Но что это вообще такое было? С каких пор шабашиты друг друга стали резать?
Романов смотрел на Стаха удивленно. То ли пытался угадать, сколько поляк вчера выпил, то ли понять, о чем это он сейчас вообще. Костя был мрачен до крайности, но тоже явно ничего не понимал. Выручил честную компанию всеведущий Гарик.
- Это, Стасик, у них называется игрой. Мне один шабашит рассказал, помните, когда мы языков брали, чтобы узнать про их образ мышления? Название игры, простите, запамятовал. Что-то с гонками связанное. По сути - они так боевой дух подымают. Как викинги, которые мухоморы жрали перед дракой. Они - или другие шабашиты - еще наверняка поймают бомжа, загонят куда-нибудь в брошенный дом, дадут ему газовую горелку для обороны и будут его травить, как бешеную собаку. Потом, через ночь-другую, когда игры, конкурсы и сладкие призы кончатся, напрыгаются по пробуждению через огонь до одурения, послушают своих политруков, смешают свою кровь в чаше, пустят по кругу - и после полуночи полезут изо всех щелей...
Гарик говорил спокойно, что явно говорило том, что всё это ему очень не нравится и придавало рассказу оттенок мрачного пророчества.
- Много у наших кровососущих друзей таких развлечений, да. А делают они это, как я говорил, таки прямо перед большой бучей, чтобы взбодриться...
Все мрачно молчали. Тот факт, что Шабаш, не смотря на то, что его постоянно стараются обескровить все, кто только может, находит в себе силы готовить большую бучу - и, судя по всему, в ближайшем будущем! - никого особо не радовал. Требовалось как-то на это отреагировать, но никто пока не мог понять, как.
В этой тишине истошно заорал телефон. Служебный, на столе у Романова. Тот яростно рванул трубку, поднес к уху и рявкнул "Романов слушает!"... и тут же изменился в лице. Произнес сипло: "Здравия желаю, господин генерал"... И молчал некоторое время. Потом только и успел сказать "А?.." - и вновь умолк. И стал наливаться дурной кровью, снизу, о шеи, краснея до яркого помидорного оттенка. В конце-концов деревянно произнес - "Так точно, господин генерал... " - и очень аккуратно положил трубку. После чего его глаза, и без того выпученные, сделались вовсе круглыми, и он что было дури врезал по столу кулаком.
Тишина стала еще хуже, чем до того. "Господин генерал", разумеется, ни от кого не укрылся, и первая опергруппа ждала, когда начальник начнет рвать и метать. Но он внезапно как-то сдулся и обмяк. Закурил. И сказал очень буднично:
- Генерал знает про Шабаш. Более того, по его агентурной информации, Шабаш открывает большую охоту на примогена Тремер. И нам приказано выступить на помощь Камарилье.
- Дорого же нам билетики даются, Витенька... - простонал Гарик.
После чего заорали все, скопом. Стах кричал, что мал он то во все дыры и всеми способами, Костя заявлял, что если кровососы друг друга месят, так он купит ведро попкорна и сядет в первом ряду, Гарик возмущался тем, что примоген Тремер - первая во всей Камарилье сука, и он еще не такой шлимазл, чтобы этого мамзера спасать от справедливой кары даже со стороны Шабаша. Романов попробовал воззвать к порядку, но понял, что бесполезно, и вновь стал наливаться кровью.
Вот когда они наконец охрипли и проорались, пришел черед Романова.
- Да что бы вы понимали, говноротые! Штафирки! Ишь ты, примоген Тремер кака им! Вола сношайте, недоноски! Это вам не мартышке дрочить, это приказ, мнение своё себе засуньте вместе с попкорном и ведром! Приказы выполняют, сучье племя, выполняют! Мне думаете в радость?! Думаете, да?! Думаете, продался за звездочки с билетами?! Выкусите, мудолизы!!! Но это приказ! Пополам жопой тресну до башки - но выполню! И вас, жаботрахов, заставлю! Сопли себе на члены намотайте, если у вас еще обмылки вместе с яйцам не отпали! И вперед, блядь! С песней!
Первым встал Костя. Прямой и длинный, жердь на ходулях.
- Я спать, - сказал он. И вышел. Из чего следовало, что он уже смирился и собирается отоспаться перед ночным боем.
Следующим встал Гарик.
- Я тоже спать, - поддержал он напарника. И тоже вышел. Следом.
Наконец, тяжело поднялся Стах, буравя Романова мрачным взглядом.
- Повезло тебе, полковник, что шляхта цену чести знает.
И тоже ушел. Романов остался в кабинете один. Посидел с рассеянным видом, вспоминая разговор с Генералом.
"- Здравия желаю, полковник..." - бесстрастно произнес холодный генеральский баритон на том конце провода - "имеются у меня агентурные данные, что Шабаш готовит, как они это называют, Военный Праздник. Цель - сожрать примогена Тремер. Вам приказано выступить совместно с Камарильей... никаких "А?..", полковник. Это приказ. Через полчаса позвонит гуль Князя, так можете его послать. Но чтобы к моменту, когда вечером позвонит сам Князь, были готовы тут же рвануть, куда он попросит. Приказ, ясно, полковник? Вот и славно".
Телефон отвлек Романова от мыслей. Генерал не обманул, это был доверенный гуль Князя, через которого тот предпочитал общаться с людьми - и на которого перевешивал заодно все дневные дела. Выслушав его, Романов не отказал себе в удовольствии действительно послать гуля на три буквы. Тот, кажется, всё понял и перезванивать не стал. Романову почему-то представилось, как всё тот же бесстрастный голос Генерала говорит гулю по телефону - "Если Романов вас пошлет, не пугайтесь. Когда Князь ему позвонит сам, поедет как миленький". И стало противно. Так противно, что Романов захотел перерезать провода телефона и никуда не ездить, но сдержался. Только еще раз, коротко и уже ладонью врезать по столу. И со вздохом развалился на стуле.
Князь позвонил в половину десятого. Тон у него не был просящим, но не был и снисходительным, из чего Романов сделал вывод, что Генерал ему всё-таки не звонил. Деловым был тон у Князя. Он сообщил, что Романов зря не дослушал гуля, потому что клан Тремер совместно с ним, Князем, готов платить охотникам по десять тысяч за каждого убитого ими шабашита - конечно, в случае, если примоген выживет. "А если нет?" - хмыкнул Романов. Князь сказал, что тогда - по пять, потому что мертвый примоген свою половину внести не сможет. Романов снова хмыкнул. Десять тысяч за голову шабашита несколько примирили его с необходимостью влезать в чужие разборки и прикрывать Камарилью, к которой, не смотря на мирный договор, он теплых чувств никогда не питал. Финансировали спецмилицию неплохо, но денег всё равно всегда и на всё было мало. Ехать, что логично, предполагалось в Капеллу Тремер. Вурдалачьи чародеи опасались сражаться одни, а битва ожидалась серьезная, так что они делали исключение и допускали в свою Капеллу в Серебряном бору чужих. Чужих было немало. Лично Шериф приехать не смог, но послал лучшую карательную группу Камарильи, в количестве шести боевиков. Капеллу - особняк в готическом стиле - охраняла гаргулья, магическое полу-вампирское чудище, создание Тремер. Да и сами чародеи вряд ли бы стали сидеть сложа руки, и ждать, пока их примогена подвергнут Арманту - сиречь, дьяблери, сиречь, полному осушению и пожиранию всей его силы. К моменту звонка Князя вся первая опергруппа была уже полностью готова. Романов настоял, чтобы все надели "полную сбрую", которая включала в себя бронежилет модели "Улан-25" и бронешлем "Кивер-М". Даже Стаха он заставил сменить излюбленные "черепаху" и мотоциклетный шлем на эту защиту. Вообще-то, надевали такую защиту редко. Один Романов никогда не пренебрегал бронежилетом. Вишневецкий, как было сказано, предпочитал "черепаху" и мотошлем, Костя утверждал, что бронежилет его сковывает, а шлем мешает из без того ограниченному очками обзору, Гарик говорил, что шлем не дает носить вместе с ним ПНВ, а на жилет трудно нацепить Мурзика. Собственно, сейчас он практически приказал им надеть защиту. Косте сказал, что самураи фехтовали в своих пластинчатых херомбалах и рогатых шлемах, и ничего, Стаху - что пусть, если ему так не нравится жилет, по моде предков приделаем ему крылья, Гарику - что он мудак, жид и не ценит начальственной доброты, потому что "Улан" это вам не старье, в котором они разгуливали, а новая модель и их на всё ОВД пять штук. Как и шлемов, кстати. Так же заставил каждого кроме излюбленного оружия взять табельное. Тоже новье - СР1М, к которому полагались экспансивные пули с высоким останавливающим действием. Костя успел провести весь сложный процесс ухода за катаной, Стах - подточить саблю, Гарик - навинтить на Мурзика какие-то многочисленные улучшения и зарядить экспериментальное горючее на базе напалма, а сам Романов выбрал себе в качестве основного оружия АН -94, тот самый "Абакан", и должным образом его прочистил и смазал. Боеприпасы ко всему оружию тут же со всем рвением истинной Веры освятил Вишневецкий, что давало неплохой шанс вызвать болевой шок даже у неупокоенной мрази. В последнее время специальная милиция жила получше, и могла себе позволить пусть небольшое количество - по три, четыре, пять экземпляров на ОВД - но качественного и нового оборудования. Кроме того, каждому была дана светошумовая граната. На всякий случай взяли одну "Сайгу". Решили ехать только этим составом, не брать больше никого ни из центрального, ни из других ОВД. За старшую оставили Ларису, которую хором с удовольствием послали к черту в ответ на "Ни пуха, камикадзе нещассныя" и погрузились в "буханку" под её фырканье. "Шаху" Романова было решено не брать - шабашиты вполне могли взорвать или иным образом покалечить частную, между прочим, полковничью собственность.
Прибыли охотники позже камарильцев. С этой группой - холеными цепными псами Камарильи - у ОВД была давняя, предсказуемая и крепчающая раз от раза нелюбовь. Вампиры уже успели соорудить импровизированные баррикады из мешков с песком - разумеется, за ними не было места для охотников - и выбрать себе самые удачные позиции. Вообще, особняк-капелла был неплохо защищен. Вход - явный, во всяком случае - смотрел на север. Мощные ворота в четырехметровом заборе из гранитного конгломерата были, напротив, расположены на юг. Забор был толщиной в два кирпича и имел сверху ажурную металлическую решеточку с острыми пиками сверху и лезвиями, замаскированными под кованные цветы, на стержнях. Внутренняя лужайка вокруг особняка не имела ни деревьев, ни скульптур - ровный газончик с плиточными дорожками и светильниками рассеянного света, выступающими из земли не больше, чем на пару сантиметров и заливавшими всё вокруг матовым белесым светом. Из-под конька на обе площадки дополнительно были включены небольшие прожекторы. На башенке, что росла из середины крыши, сидела пресловутая гаргулья в классическом длинноруко-крылатом обличье. Теперь же задняя часть лужайки, у ворот, была украшена баррикадами из мешков - и боевиками князя. Старшим у них был рослый детина с окладистой бородой - Микола-бруха, получивший становление во времена революции после того, как его чуть не убили при раскулачивании. Нет, Микола не был кулаком - его не чуть не убил кулак, вздумавший отстреливаться от деревенской голытьбы, предводителем который и был Микола, подбивший односельчан на революционную деятельность. Микола жизнерадостно (не-жизне-радостно?) скалил клыки, поигрывая здоровенным бердышом на укороченном древке. На нем был спецназовский бронежилет модели "Росич", о котором Романов мог только мечтать, и тактический западный шлем с рацией. Видимо, связываться с тремерами, которые явно собирались сидеть вокруг примогена - а значит, внутри. Жили бойцовые псы Князя шикарно. Про остальных, впрочем, было известно куда меньше. Вампир по прозвищу МакКинли, вроде как шотландец, невесть как оказавшийся на службе у Князя Москвы. Вроде как, опять же - гангрел. Во всяком случае, оружие никакого он при себе не носил, как и брони. Одет был в простой джинсовый костюм, бос, и развалился на земле у баррикады. В отличие от строящего охотникам паскудные рожи Миколы, на них он и не взглянул. Что до остальных четырех, они тоже были в "Росичах", но уже при огнестрельном оружии - ПКМ и три "Сайги" вроде той, что охотники оставили в машине. ПКМ держал еще один здоровяк, уж вовсе необъятный. Вроде, звали его Колей. Рожа у Коли была тупая, типично-русская, курносая, заплывшая жиром. Больше про него, кроме этой рожи и размеров известно не было. Коля был без шлема - видимо, а его голову ни один не налез. На поясе у него болталось здоровенное мачете. Трое других, безликих, в черных масках - только светятся клыкастые ухмылки и недобрые глаза - и тактических шлемах западного образца - сидели за баррикадами. Каждый кроме "Сайги" располагал еще казачьей шашкой. Головорезы Миколы явно нацелились охранять ворота, в которые, по их мнению, должны были атаковать больше шабашитов - а значит, и получить наибольший улов.
Романов, пробормотав что-то про "сраных башибузуков" махнул охотникам двигаться за ним. Что поделать, придется на себя брать входу в саму Капеллу. Докуда шабашиты могут вообще не добраться - кровососы Шерифа дело знали туго. Если, конечно, Шабаш не начнет перемахивать прямо через забор. А Шабаш может.
Охотники успел расположиться - Романов и Гарик встали у дверей, Костя и Стах - впереди, один слева, другой справа, оставляя центральный простор пулям полковника и огню Мецгера. Потом сзади, и ворот, что-то оглушительно рвануло и полыхнуло так, что даже здесь, в тени особняка, стало на миг нестерпимо ярко. Оставалось надеяться, что взрыв только снес ворота, а не угробил попутно всю группу Миколы, и камарильцы задержат озверевших шабашитов хоть чуть-чуть. А потом, как полковник и ожидал, Шабаш посыпался и на них практически с ясного неба, легко перемахивая забор либо в безумных вампирских прыжках - о, владеющий Могуществом вампир может прыгать очень высоко! - либо по приставным лестницам. Штурм начался. Тех, что прыгали через забор, в воздухе ловили огненные струи Мурзика или пули из "Акабана". Виктор и Гарик работали слаженно - подожженного - дострели, подстреленного - дожигай! Тех же, что прыгали с лестниц, встречали клинки катаны и сабли. С заднего двора донесся бешеный рев - судя по всему, к выжившим вампирам присоединилась гаргулья. Но тут уж не до соседей - самим бы выжить! Стах и Русин танцевали то спина к спине, то ненадолго расходясь, и вновь стискиваемые бешеным потом атакующих сходились, и рубились неистово, стараясь не тратить на одного врага больше двух ударов. Вроде бы, у них даже получалось. Стах при этом пел псалмы на латыни, и то один, то другой шабашит, налетавший на него, точно получал кувалдой по голове и становился легкой добычей для прадедовской сабли. Костя, по обыкновению, был молчалив, но даже броня не спасала шабашитов, если она на них была - катана находила щели, и с легкостью сносила конечности - и головы. Бой был жарким, но вскоре от налетевших кровососов остался только один, в мотоциклетной защите вроде той, которую любил Стах, рубящийся двумя саблями и с легкостью отражающий все нападения и Вишневецкого, и Русина - он поспевал сражаться против двоих враз, и Романов, срезав последнего прыгуна парным выстрелом, которым славился АН-95, и предоставив его огню, с холодком понял - паладин. Паладин Шабаша - это вам не обычное пушечное мясо, с которым, судя по звукам, до сих пор рубились на заднем дворе. Это старый и очень сильный вампир. Полковник вскинул автомат и заорал что было дури - "Уходи!!!" Стах метнулся в сторону. Костя - нет. Конечно, майор Русин обладал Удачей, которая могла защитить его от дружественного огня, и Девятью Жизнями, которые помогли бы ему пережить пару случайных попаданий. Но Романов не мог стрелять вот так. Тем более, что получив свободу маневра, паладин тут же переместился, поставив Костю на линю огня перед собой, и начал давить его превосходящей мощью. Вишневецкий обернулся, чтобы понять, почему не стреляют... и размашисто перекрестил паладина, пропев на латыни что-то про Марию Деву. Тот споткнулся - и через секунду лихой шляхтич и истинно верующий ксендз обрушился на Русина всей своей немалой массой, сшибая наземь. И одновременно с этим в паладина ударила очередь из автомата - и узкая, кинжальная струя огня из особой насадки, которую капитан Мецгер собрал специально к огнемету для таких случаев. Но паладин ушел с линии огня. Пара пуль в него определенно попала, а левый рукав "черепахи" горел, но двигался он нечеловечески быстро... и летел на Гарика с Романовым, видимо, поняв, что попробуй он убить упавших - тут-то его и прикончат. Летел хитрым зигзагом, так что большая часть пуль и еще она струя огня прошли мимо. Романов упал. Сам, уходя от удара саблями, перекатился - Удача спасла его - и тут что-то прилетело от Гарика и плюхнулось паладину под ноги. Виктор кинулся на землю ничком, опознав в этом "чем-то" светошумовую гранату. Безосколочную, по счастью. Когда после взрыва он открыл глаза, пытаясь разогнать шум в ушах, паладин корчился на земле и его остервенело поливал жидким огнем Гарик. Рядом валялась отсеченная нога, а его уже подымал Стах. Кости нигде видно не было.
- Ты? - проорал оглушенный полковник Вишневецкому, тыча стволом автомата в ногу.
- Костя! - ответил Станислав.
- А где он?! - снова заорал Витя.
- И правда, где?! - ответил ему поляк. Оба замерли. Даже Гарик перестал жечь, осознав, что паладин уже окончательно мертв. Потом все трое с матом кинулись на задний двор. Гарик что-то на бегу крутил в Мурзике, Романов - перезаряжал автомат. Пан ксендз ничего попутно не делал, а потому бежал быстрей. На пути ему попались пара трупов шабашитов - видимо, они как раз прорвали оборону, и нарвались на летевшего им навстречу Костю. Вылетев на задний двор, Станислав увидел, что тот полыхает. Ворота предсказуемо снесло мощным взрывом, они валялись посреди площадки. Кажется, под ними что-то копошилось, пытаясь вылезти, но никак не получалось - тяжеленный металл надежно придавил того, на кого рухнул. Не выдержали петли - сами же ворота остались почти целы, так что придавленный не имел ни шанса. У дальнего угла особняка гаргулья рвала последних шабашитов. Весь двор был засыпан пеплом и грудами вампирского праха, а однорукий и потерявший шлем Микола с трудом отбивался от Русина, который наседал на него с такой лихостью, точно не было предыдущего изматывающего боя.
- Уберите этого психа!!! - заорал Микола, увидев остальных охотников. Ему приходилось туго.
Стах рисково бросился на руку с катаной и повис на ней. На другой руке уже висел Романов, а Гарик, опоздавший из-за тяжести Мурзика, ловко сшиб эту композицию наземь, ударив Костю под колени, и заорал:
- Исчезни, поц! Он же берсерк!
Микола не преминул воспользоваться советом, покинув поле видимости, и кое-как приподнял ворота, из-под которых вылез здоровенный черный мастиф весьма помятого вида. Костю вдавили лицом в землю, заломив руки и отобрав меч. Романов орал:
- Отставить, майор! Отставить! Майор, отставить! Майор! - Видимо, полковника заело.
Впрочем, Костя и правда уже отставил и перестал дергаться. Витя тяжело вздохнул и отпустил Русина, подымаясь. Гаргуля сцапала последнего шабашита лапами поперек тела и взмыла в воздух, возвращаясь на свой насест. Жрать его она начала еще в полете. Бой утих. Стах быстро сбегал до входа, вдруг последняя, самая хитрая стая ударила, когда они смылись и уже прорвалась в капеллу (впрочем, одну стаю тремеры и сами бы положили) но нет, всё было чисто. Военное Празднество Шабаша обернулось полным разгромом.
- Костя, что это был за нахер? - поинтересовался Гарик, когда они грузились в машину. Из бойцов Миколы целили только сам Микола и шотландец, которого спасли бронированные ворота, рухнувшие на него, когда он перекидывался в звероформу. Остальных, контуженных взрывом, шабашиты просто растерзали - не спасла ни броня, ни яростный огонь ПКМ, ни мачете, шашки и бердыш. Если бы не гаргулья, не выжил бы и Микола. Романов по телефону ругался с Князем. Князь утверждал, что камеры зафиксировали только тех одиннадцать, что вломились через стену, и не уловили еще двоих, которых Костя порубил по дороге на задний двор. Впрочем, они быстро сошлись на двойной ставке за паладина. Провожать их вышли два молодых тремера, рассыпавшихся в похвалах и благодарностях, но Романов их обматерил, что, мол, могли и колдануть чего полезного, а Стах предложил благословить, после чего те сразу же слиняли, пообещав передать вознаграждение через Князя. А Костя... Костя пожал плечами, залезая в "буханку".
- Да хер знает, что за нахер. Наверное, и правда берсек. Будешь смеяться - второй раз в жизни. Первый раз был когда я Наделение получил... их так дохера было, я в какой-то момент я просто вызверился. Рубишь их, а они не кончаются.
Про то, что уже после первого шабашита его поглотили Свет и Пустота, Костя промолчал. Ему очень не хотелось в дурдом.
- Костенька, я вам прописываю курс успокоительных, как доктор.
- Пропишите мне черной икры и продажной любви, как друг.
- Костя, у вас таки есть деньги на черную икру?
На этом моменте в уазик залез Романов, жизнерадостно гаркнувший:
- Если и нет, то теперь будут! Ух, молодцы мы с вами. А ты, Костян, вообще лютозавр. Ты чего на Миколу кинулся? Я понимаю, что достал, но надо же себя в руках держать!
Следом за ним в машину забрался Стах.
- Он в тот момент держал катану, так что руки были заняты, - пробурчал Вишневецкий, осматривая откуда-то взявшиеся дыры на броне. Вроде бы - он был уверен - задеть шабашиты его не успели. А поди же ты. Но крови не было, так что всё в порядке. Пострал только жилет. Он посмотрел на Костю. На Косте, как ни странно, только в паре мест была порвана ткань жилета.
- Пся крев, вот это священная ярость. Тебя даже не задело почти.
- Сам себя боюсь, - отшутился Костя. И они поехали.
Усталые, перемазанные гарью и вампирским прахом, они ввалилсь в ОВД, на ходу горланя песню о дружбе из "Мушкетеров". Лариса встретила их, сморщив нос.
- Ой, когда нализаться-та-а успели-и?
- Да мы и не успели. Пока. - Ответил за всех Романов и первая опергруппа заржала, как полоумная, галопируя мимо Ларисы и вопя "Аааляяя геееррр ком аляяя гееер!"
Сначала догалопировали они до склада. Поскидывали с себя весь боевой обвес, приказав дежурному лейтехе "навести тут чики-пуки!" Остались при них только катана, сабля и Мурзик, которого, впрочем, по дороге донесли до прозекторской. Ввалившись в кабинет Романова, достали из сейфа заначку - бутылку "Зеленой марки" - разбухали на четверых по стаканам, открыли банку шпротов. Молча чокнулись, выпили, закусили. Повторили. И так же молча разошлись. Стах не поехал домой под утро - пошел в дежурку, где перепугал Березкина. Тот отдыхал весь день, но снова остался в ночь. Берёзкин всё-таки спросил, сколько было упырей.
- Кур-рва, на нашу долю - с дюжину. - Често ответил Вишневецкий. - Насилу отбились. Чем осчастиливил Алексея на всю оставшуся ночь, а сам рухнул спать. Романов устроился на своём любимом и новом кожаном диване, Гарик в прозекторской, Костя на раскладушке. Через два часа начало светать.
В полдень Романова разбудил звонок от княжьего гуля. Тот интересовался, как уважаемому Виктору Геннадьевичу удобнее получить оговоренную сумму. Виктор Геннадьевич продиктовал ему номер счета - второго государственного счета центрального ОВД. Полуофициального, для таких же полуофициальных доходов и расходов. Гуль рассыпался в благодарностях от имени Князя и сказал, что сейчас же переведет деньги. Романов буркнул "Вот и славно", после чего бросил трубку, и стал подумывать о том, чтобы рухнуть досыпать. Однако, стоило ему дойдти до дивана, как по закону подлости раздалася второй второй звонок.
- Романов слушает! - сварливо произнес он.
- Здравия желаю, полковник, - доброжелательно отозвался Генерал.
- Здравия желаю, господин генерал, - быстро сориентировался Витя.
- Вот что, полковник. Давайте-ка через час где обычно.
- Так точно.
- Жду... - ответил Генерал и повесил трубку.
Генерал никогда не приглашал Романова к себе, где бы ни находился его кабинет. Они встречались на условленной лавочке у Патриарших. Генерал, как обычно, был в сером. Серое пальто, серый костюм, серая шляпа, серое кашне. Но это был не тот мышастый канцелярский серый - этот серебристый, жемчужный серый точно был прямо с полотен Гойи. Хотя выглядело это на первый взгляд весьма сдержанно, сразу становилось ясно, что костюм Генерала стоит баснословных денег. Выделялись только черные, совершенно нескромные крокодиловые туфли и черный же кожанный кейс с кодовым замком, с которым Генерал, казалось, никогда не расставался. Генерал уже ждал его на лавочке. Романов привычно обшарил его взглядом в поисках скрытого оружия и брони, но не нашел - однако, всё равно был уверен, что они есть.
- Здравия желаю, господин генерал, - произнес полковник, подходя и садясь на лавочку.
- И вам не хворать, Виктор, - неофициально отозвалось начальство. - Хвалю. Весьма хвалю. Когда будете составлять бюджет на следующий квартал, будете приятно удивлены. От себя могу порекомендовать вам купить к "Уланам" набор "Росичей" - что же мы, хуже шестерок Князя?
- Больно им "Росичи" помогли, - отреагировал Романов. В тоне его явно читалось "А наши ребята за ту же зарплату..." Высоцкого. И, осмелев, продолжил:
- Господин генерал, разрешите вопрос?
Генерал с любопытством поглядел на Виктора, что видимо, означало, что разрешает.
- Зачем это всё? Я сейчас не про помощь Камарилье, вы же понимаете. Я не дурак, господин генерал, нет. Мне хотелось бы знать, зачем вы всё это затеяли. Солдат, знаете, лучше сражается, если уверен, что его дело правое.
Генерал покачал головой, точно сетуя на недогадливость Романова.
- Виктор, вы же взрослый человек. Могли бы и сами догадаться, я же вам намекал. Впрочем, если вы хотите услышать от меня... пожалуйста. Мы - я и группа моих старых товарищей - стоим за прогресс, полковник. За развитие и эволюцию и России, и рода людского, простите мне эту высокопарность. Пока что - подчеркиваю, пока что - нам выгодна Камарилья. Как мишень для нападок Шабаша. Но Камарилья слабая, погрязшая во внутренних дрязгах, уязвленная анархами, занятая битвами с Шабашем - и кругом нам должная. Нет, Князь ничего не знает. Его начальство знает. Или думает, что знает. Они полагают, что это я вынудил вас заключить договор с Князем. Князь так не думает, прошу заметить, я не хочу усложнять вам жизнь. Тем более, что это и правда ваша инициатива... хотя она мне и очень понравилась. Мудрый поступок. Так же они знают, что я вынудил вам вчера поддержать Камарилью. Еще должок. Князь опять же ничего не знает. Князь должен вам. А его начальство - нам. Пока мы не найдем, как уничтожить Шабаш на территории России окончательно, Камарилья будет работать на нас. Как ширма. А вы, полковник, лучше просто продолжайте в том же духе - и будете генералом. Будущее ваших внуков, Виктор - достаточно правое дело?
Романов вздохнул. И постарался заметить как можно нейтральнее:
- Хотел бы я знать, каким вы видите это будущее.
Генерал улыбнулся.
- Я вижу их летающими к звездам и истребившими всю потусторннюю погань. Или хотя бы прижавшую так, что та головы поднять не смеет. Ради этого мы работаем.
Было непонятно, подразумевает Генерал под "мы" только себя и своих товарищей, или же - теперь - еще и Романова. Думать о последнем было немного боязно, хотя и льстило.
- Ладно, господин полковник. Похвалить вас - похвалил, любопытство ваше удовлетворил. Честь имею.
Генерал встал и направился прочь. Романов сидел опешив от "господина". Только и смог ответить:
- Честь имею.
Неужто Генерал теперь считает его за своего?
- Вот что, Костя, - Гарик и Русин сидели в прозекторской и пили чай, по обыкновению. Гарик попутно жевал шаурму, Костя обошелся бутербродом с колбасой. - Я не знаю, что это на вас вчера нашло. И до того, на стройке. Да-да, я не слепой, и могу сложить два да два. Так вот, не знаю что это, и как давно это началось. Но таки с этим надо что-то делать. Меня, как вашего коллегу и напарника вовсе не радует преспектива бить вас по голове каждый раз, когда мимо фланирует камарильская морда, пока вы из неё не сделали суши.
Костя приложил все силы, чтобы не поперхнуться чаем и сохранить невозмутимость. Только что они по своей привычке обсуждали самые ужасные способы женщин из ОВД приглянуться лихим охотникам первой опергруппы, и тут нате вам.
- Да я сам не знаю, Эдуардыч. Клинит меня, и всё тут. Только Романову не говори, пожалуйста. Он меня опять в психушку упрячет, - не выдержал Костя.
- А еще меня удивляет, - как ни в чем не бывало продолжал Гарик - что когда на вас клинит, Костечка, вы начинаете сражаться еще лучше, чем обычно.
- Бисямонтэн в меня вселяется, видимо, - попытался свести всё в шутку - в очередной раз - Русин - как в Уэсуги Кеншина. Или Содзёбо.
- Все души камикадзе из храма Ясукуни в вас вселяются! - сварливо заявил Гарик, в очередной раз проявив свою эрудицию.
- Костенька, не валите всё на японских богов, во-первых, вы христианин, во-вторых, гайдзин, какое им до вас дело, даже если вы фехтуете как Миямото Мусаши?!
Костя вздохнул.
- Да я сам не рад. Но не знаю, что с этим делать. Слово солдата, не знаю.
"Слово солдата" из книги Де Костера про Тиля Уленшпигеля было самым серьезным обещанием, которое давал Костя. Впрочем, Русин всё-таки схитрил - сказал, что не знает, что с этим делать - что было чисто правдой - а не что это такое. Эту наживку Гарик проглотил. Или сделал вид, что проглотил.
- Ну так узнайте. Навтыкайте палок-вонялок, сядьте с лотос и медитируйте, пока Будда Шакьямуни вам по темечку не стукнет. Или лучше на исповедь к духовнику своему сходите. Тем более, что он из наших и прекрасно поймет вашу проблему. Может, подскажет чего или ладанку от безумия подарит.
При слове "безумие" Костя снова чуть не подавился.
- Слушай, может и неплохо, что я лютую? Полезно для дела, сам говоришь...
- Это пока полезно, - отрезал Гарик - пока вы не начали кидаться на любого вампира, которого видите, Костенька. Пока вам еще надо для начала вступить в бой. Но подумайте, а вдруг окажется, что вас достаточно спровоцировать? Оскорбить, м? Камарильске брухарики языкастые ублюдки, например...
Костя замахал руками:
- Хорошо, хорошо, на выходных - исповедь, молитва и пост.
- Пост это в смысле не закусывать? - не удержался Мецгер, но, вроде бы, успокился. До поры до времени.
Станислав читал проповедь в церкви. Сначала он поговорил о прощении. Потом - любви. Но под конец всё-таки затронул тему, которая никогда не давала ему покоя.
... Зло многолико. - Разносился мощных эхом его голос под сводами церкви. - Оно любит ставить человека перед иллюзорным выбором из двух зол. И одно всегда представляется меньше, и не таким страшным. Но если есть хоть малейший шанс - хоть малейший - не следует выбирать из двух зол! Однако порой Господь испытывает нас, не давая этого шанса. Что же, тогда следует поразмыслить и выбрать то зло, что нанесет меньше вреда ближним вашим. Именно так. Однако потом - обязательно! - надо искупить и это меньшее зло. Ибо в этом и заключается смысл божественного испытания. В том, что даже выбрав меньшее зло, человек выбирает зло всё равно. И этот выбор надо искупать.
И на спине пана Вишневецкого гудели следы плети, которой он с утра бичевал себя, искупая вчераший выбор.
На выходных они, как обычно, собрались в Бутово. Костя был одухотворен и лучился покоем после исповеди. Духовник не стал накладывать на него епитимью, только прочитал молебен о здравии, подразумевая здравие душевное. Но с епитимьей Костя справился сам, запретив себе сегодня закусывать скоромным. Да-да, даже вон той соблазнительной копченой колбасой. Остальные подшучивали над его просветленным видом - беззлобно. Поводом для шуточек в первой опергруппе могло служить решительно всё. После пятой рюмки Вишневецкий произнес:
- Ну что, панове рыцари, давайте выпьем и за нас, наконец. Мы сражаемся за род людской, в конце-концов. Можно выпить, если без гордыни.
- Только рюмку потом не бей, рыцарь, - подшутил Гарик. А Романов непривычно серьезно добавил:
- Не просто за род людской, Стах. За будущее.
Костя молча поднял рюмку. Они звякнули посудой и лихо выпили. Романов занюхал хлебом и произнес:
- Мужики, погодка сегодня отпад - сухая, теплая. Айда в лес - пострелям!