"Я идиот, убейте меня, кто-нибудь" (С)

[Komamura-dono]

Черт знает, что такое. Длинное. Не уверен, что стихи. Спрячу под кат, всё равно никто не читает, лол.



Москва – Ижевск; 2014

Подсвеченный снизу красным,
Он больше походит на Дит,
Чем на себя.

Дети подземного ветра
Спят на цветных ветвях,
Родные и пасынки – кучей,
Комочками шерсти и пуха
Летят сквозь гремящие недра,
Чумную утробу; и птах
Этих – лучших из лучшей,
Залаченных тусклою цедрой
Подземных плодов
Во имя безумных трудов
Земля извергает обратно,
Как рыбу потоком – на нерест,
Китов и дельфинов – на берег.
Под вавилонское небо.

Небо над Вавилоном –
Как будто ладони:
То тронет, приластит;
Порою, бывает, поманит;
А то и сожмется в кулак:
Вот-вот и ударит в брусчатку,
Смешает все масти
В комочек кровавый. Без драк,
Пожалуй, оно обойдется:
Возьмет, и погасит в зачатке
Все завязи в этом плоду.
Но, впрочем, рукой полководца,
Кидающей в битву
Последний резерв;
Безумца рукой, что найдется –
И выхватит бритву;
Рукою дающей и щедрой;
Рукою, где скручены нервы
И вздутые вены –
Любовницы или творца –
Таким оно тоже бывает.

Иду до метро мимо пруда,
Считая опавшие листья
Под пальцами туч.

Покинул Вавилон. Хвала дорогам –
Избытку их в той области пространства,
Где был и есть.
Хвала дорогам! Их длина уроком
Смирения в моё забытие
Сама собою льется. Облик Царства
Назначен свыше к ямщикам и смерти
В глухой степи.
Эх, Бог прости:
Я всё же полон недоверья к тверди,
И лишь дорога –
Ну так, немного –
Дает поверить в то, что мир живет.
Не воздух – йод,
В нем боль и море – и неразделимы.
Тем, кто из глины,
Будь другом, поднеси огня…

Оставил Вавилон. Вернулся в Данвич.
Нет. Нет.
В Иннсмаут.
К людям, боящимся тишины,
Кровью плодоносящим кустам,
Музыкой встреченным поездам,
Дням, которые сочтены –
Все, все – и подшиты в гроссбух.
К шагу на «три» при счете до двух.

Выблевать бы из себя тоску,
Да столько не выпить;
Вернуться в Москву -
Как будто похитить
Солнце:
В руках не удержишь,
В мешок не запрячешь,
А если проглотишь –
Припрется медведь
И брюхо тебе, крокодилу позорному,
Вскроет.
В кипение роя
Нельзя затесаться извне.
А в наших болотах,
Где идолы в торфе торчат
И пляшут кадриль огоньки,
В расстроенных нотах
Озвучит оркестр парад
Священной тоски:
Тоски, бесконечной, как небо.
И столь же далекой.

Иннсмаут.